Search results

1

Топика юродства. «Salos» как культурный топос

100%

Гаевская Н.

Latopisy Akademii Supraskiej

|

2021

|

vol. Obraz - Słowo - Litera

|

issue 12

361-374

EN

In Christianity and Judaism, Gehenna (Hebrew ~NOhI-wb< yGe “Ge-hin nom”, Greek γέεννα) is associated with an image of the punishing fire and eternal torment of sinners in the fire. Many Christian apologists have offered their own interpretations to this concept. Thus, in his 8th Commentary on the First Epistle to the Thessalonians, St John Chrysostom describes Gehenna as the punishing fire and draws parallels with Sodom and Gomorrah, the biblical cities burnt down for the sins of their inhabitants. Church Slavonic reading collections dating back to the 16th century contain a fragment of this Commentary, entitled [поѹченїе їѡанна Злауⷮстаго. ѡ съгрѣшающиⷯ и не приемлющиⷯ здѣ казни], inc.: Аще ли кто не вѣрѹеть гееннѣ. содомьскаѧ да помышлѧеть. гоморьскаѧ да разѹмѣеть. бывьшее мѹченїе… As one of the texts that rarely appear in the East Slavonic book tradition, this sermon is only known through reading collections created in the Kyiv Metropolitanate. The sermon appears in the reading for the 1st of September of the Navahrudak edition of the Prologue, the Museum version of the main edition of the Emerald (ch. 166), and its third (Lithuanian) edition (ch. 61.I). The attribution of the source of this sermon (the so-called Letovnik) attests to the familiarity of the scribes of the Grand Duchy of Lithuania with the second translation of the Chronicle of George Hamartolos, a text that remained unknown in the Great Russian lands, and confirms the strong links of the scribes with the Balkans and Athos.

2

Древнерусская “Повесть о бражнике” в интерпретации старообрядческих полемистов

86%

Пигин А., Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Р. а. н.

Acta Universitatis Lodziensis. Folia Litteraria Rossica

|

2015

|

vol. Zeszyt specjalny 2015

RU

„Повесть о бражнике” – памятник древнерусской «смеховой» литературы, в основе которого лежит западноевропейский «бродячий» сюжет о грешнике, сумевшем доказать, что у него не меньше прав находиться в раю, чем у апостолов и библейских царей. В 1860-е гг. Повесть обратила на себя внимание старообрядцев-поповцевбелокриницкого согласия в ходе полемики со старообрядцами-беспоповцами. Она была включена в число десяти эсхатологических и этиологических легенд, в которых поповцы усмотрели саму суть опровергаемого ими беспоповского учения об антихристе. Разбор этих сочинений был предпринят писателями белокриницкого согласия И. Г. Кабановым в 1862 г. и М. И. Бриллиантовым в 1903 г. В статье показано, как в интерпретации старообрядческих полемистов произошла перекодировка смысла литературного сочинения. Комическая новелла была прочитана в соответствии с совершенно иными идеологическими и эстетическими установками как кощунственный еретический текст.

EN

‘Tale about a Reveller’ is a relic of Old Russian parodic literature based upon a Western European migrant theme. It deals with a sinner who was able to prove that he had as good a right to be in paradise as the Apostles or the biblical Kings. In the 1860s, the tale drew attention of the Popovtsy Old Believers (those who kept church hierarchy) of the Belokrinitsa consent in the course of polemics with Bespopovtsy Old Believers (who rejected priests and churches). The tale belonged to those eschatological and etiological legends in which the Popovtsy saw the very essence of Bespopovtsy’s teachings about Antichrist, which they refuted. Examination of these works was undertaken by the writers of the Belokrinitsa consent: Ilarion Kabanov in 1862 and Mikhail Brilliantov in 1903. The paper shows how the meaning of the literary work was recoded in the interpretation of the Old Believer polemicists. In the framework of completely different ideological and aesthetic approaches, the comic short story was read as a blasphemous heretical text.

3

Śmierć to nie kres istnienia… Oblicza śmierci w poezji masońskiej Michaiła Chieraskowa

72%

Orłowska A.

Slavica Wratislaviensia

|

2018

|

vol. 167

73-81

EN

Death is not the end of existence… Facets of death in masonic poetry by Mikhail Kheraskov The obsessive fascination with death is ever-present in anthropological Masonic eschatology. In the poetry of Russian 18th century Masonic artist Mikhail Kheraskov, this fascination is expressed in a complex system of metaphorical images. The poetic vision enabled the initiated to confront the pains of existence. The mundane life means vanity, anguish and pain. However, self-reflection and discovery of further secrets of nature enables Masonic brothers to overcome pessimism and despair, undermining the catastrophic perspective of human fate.

RU

Смерть — не предел бытия… Облики смерти вмасонской поэзии Михаила Хераскова Увлечение вольных каменщиков смертью, навязчиво проявляющееся в антропологической орденской эсхатологии, воспроизводится в поэзии русского поэта-масона XVIII ве-ка Михаила Хераскова посредством сложной системы метафорических образов. Поэтическое слово позволяет посвященным осмыслять боль существования. Земная жизнь для масона — суета сует, душевные терзания и мучения. Раскрытие тайн натуры обещает преодоление пессимизма, уничтожает катастрофическую перспективу человеческого бытия.

4

Poglądy eschatologiczne we współczesnej teologii prawosławnej

58%

Tofiluk J.

Roczniki Teologii Ekumenicznej (Annals of Ecumenical Theology)

|

2009

|

vol. 1(56)

99-112

RU

Эсхатология, как учение о конце мира и последних временах, имеет огромное значение в догматической, литургической и духовной жизни православной Церкви. Имея библейское начало и церковно-догматическое обоснование, которое получила в первых периодах христианства, под влиянием других вероисповедании, а также политических и экуменических элементов изменяется особенно в последних десятилетиях. В статье кратко изложены современные направления о области эсхатологии – историческое, оптимистическое, консервативное – которые не всегда имеют обоснование в православной духовности. Кроме этих взглядов указаны тоже мнения, имеющие источники в литургическом богословии и опыте современных старцев – хранителей духовного опыта Православия.

5

Эсхатология святителя Викторина Петавийского: богословско-филологический анализ латинских терминов (Eschatologia św. Wiktoryna z Petawium. Teologiczno-filozoficzna analiza terminów łacińskich)

51%

Chandoga N. A.

Vox Patrum

|

2018

|

vol. 69

65-82

EN

Eschatology of Victorinus of Poetovio as one of the ante-nicene chiliasts is closely related to the eight-day, or eight-thousand concept of the history of the world and the human race. According to this concept, the universe will exist four periods: the first – from the creation of God the world and the first people before the first coming of Christ on the earth (the first five days of creation, or the first five thousand years); the second – from the first coming of Christ to the second coming of Christ (the sixth day of creation, or the sixth thousand years); the third – from the second coming of Christ and to the beginning of the Last Judgment (the seventh day of rest, or the seventh thousand years); the fourth – from the beginning of the Last Judgment and to infinity (the eighth day of Judgment and eternal rest, or eight thousand years). An important aspect of the eschatology of Victorinus prelate is its christological and soteriological aspects, that is, the Lord Jesus Christ takes part in human history in each of these eight millennia. In other words, the Savior not only created the world and the first people, but daily takes care of the crown of his creation – the human race. This can be traced in the disclosure of the theological terminology of the end of Victorinus of Poetovio.

PL

Eschatologia Wiktoryna z Petawium, jednego z przednicejskich chiliastów, jest ściśle związana z ideą ósmego dnia oraz z ideą ośmiu tysięcy lat historii świata i ludzkości. Według tej koncepcji czas istnienia wszechświata należy podzielić na cztery okresy: pierwszy – od stworzenia świata i pierwszych ludzi do pierwszego przyjścia Chrystusa na ziemię. To pierwsze pięć dni stworzenia, które odpowiadają czasokresowi pierwszych pięciu tysięcy lat; drugi – od pierwszego przyjścia Chrystusa do Jego drugiego przyjścia, co odpowiada szóstemu dniu stworzenia, czyli szóstemu tysiącleciu; trzeci – od drugiego przyjścia Chrystusa do początku Sądu Ostatecznego, co koresponduje z siódmym dniem odpoczynku, czyli z siódmym tysiącleciem; czwarty – od początku Sądu Ostatecznego ad infinitum, co oznacza, że okres ten obejmuje ósmy dzień (odpowiadający ósmemu tysiącleciu), będący dniem Sądu Ostatecznego oraz wiecznego odpoczynku. Ważnym rysem eschatologii Wiktoryna jest jej aspekt historyczno-soteriologiczny, co w jego interpretacji dziejów stworzenia oznacza, że Jezus Chrystus był i jest stale obecny w historii ludzkości, i to w każdym ze wspomnianych wyżej ośmiu tysiącleci. Innymi słowy, Zbawiciel nie tylko stworzył świat i pierwszych ludzi, lecz także codziennie dba o koronę swego stworzenia, którą jest rasa ludzka. Powyższe tezy można u Wiktoryna z Petawium prześledzić właśnie na bazie jego terminologii, odnoszącej się do czasów ostatecznych.

6

Христианская эсхатология и социальная практика Церкви

44%

Мартышин Д., Бочков П.

ELPIS

|

2015

|

vol. 17

139-144

RU

В научной статье сделана попытка богословского анализа глобальных процессов современной цивилизации на основе христианской историософии, эсхатологии и социальной доктрины Православной Церкви. Авторы избегают схоластических схем изложения учения о последних судьбах мира, показывая все самое характерное для христианского миросозерцания: радость в Боге, надежду, активную социальную позицию верующего человека в сложных и противоречивых условиях глобализации. Статья помещает проблему эсхатологии в широкий контекст культуры и христианского миропонимания, раскрывая тему христианской философии истории в контексте вызовов современного общества.

PL

Artykuł jest próbą teologicznej analizy globalnych procesów cywilizacyjnych na podstawie chrześcijańskiej filozofii historii, eschatologii i nauki społecznej Kościoła prawosławnego. Autorzy unikają scholastycznych schematów prezentacji doktryny o końcu świata i przedstawiają wszystkie charakterystyczne elementy chrześcijańskiej eschatologii: radości w Bogu, nadziei, aktywnej pozycji społecznej wierzącego w złożonych i sprzecznych warunkach globalizacji. Artykuł przedstawia zagadnienia eschatologiczne w szerszym kontekście kultury i chrześcijańskiego rozumienia świata, odsłaniając temat chrześcijańskiej filozofii historii w kontekście wyzwań współczesnego społeczeństwa.

EN

The scientific article presents an endeavor of theological analysis of global processes of modern civilization on the basis of Christian historiosophy, eschatology and social doctrine of the Orthodox Church. The authors avoid scholastic schemes of presentation of teaching of the last fates of the world; they demonstrate everything the most characteristic for Christian world view: joy in God, hope, active social position of a believer in difficult and contradictory context of globalization. The article puts the issue of eschatology in a wide context of culture and Christian world view, develops a theme of Christian philosophy, history in the context of modern world challenges.

7

Тайна Евхаристии в богословии митрополита Иоанна Зизиуласа

44%

Sashko I.

Roczniki Teologiczne

|

2016

|

vol. 63

|

issue 7: Teologia ekumeniczna

149-160

EN

The Eucharistic ecclesiology of the metropolitan John Zizioulas provides for centuries-old Eastern Church experience. Taking into account the Holy Scripture and the teaching of the Church Fathers the theological work of Metropolitan of Pergamon has focused upon the Orthodox spiritual and liturgical tradition. According to Zizioulas the Eucharist is the “Christ mystery,” the sacrament that on one hand is the source of other sacraments and on the other hand leads us to the other sacraments. He understands the Divine Liturgy as the foundation of the structure of the Church because it has the ecclesiological function. In every place where the Divine Liturgy is being celebrated with the local Bishop, there is the fullness of the Church (in Greek: πλήρωμα [plêrôma]). Moreover, the Eucharist with its eschatological meaning annunciates the New Heaven and the New Earth.

PL

Eklezjologia eucharystyczna metropolity Johna Zizioulasa uwzględnia wielowiekowe doświadczenie chrześcijaństwa wschodniego. Wychodząc od Pisma Świętego i tekstów Ojców Kościoła, metropolita Pergamonu uwzględnia prawosławną tradycję duchową oraz liturgiczną. Dla Zizioulasa Eucharystia jest „misterium Chrystusowym”; sakramentem, z którego wypływają i do którego prowadzą zarówno inne sakramenty, jak też wszystkie działania i wyzwania Kościoła. Boska Liturgia stanowi podstawę struktury Kościoła, gdyż pełni funkcję eklezjotwórczą. Wszędzie tam, gdzie jest celebrowana Boska Liturgia na czele z miejscowym biskupem, jest pełnia (gr. πλήρωμα [plērōma]) Kościoła. Ponadto Eucharystia, mając charakter eschatologiczny, zwiastuje nadejście Nowego Nieba i Nowej Ziemi.

RU

Экклесиология евхаристическая митрополита Иоанна Зизиуласа учитывает многовековый опыт восточного христианства. Исходя от Священного Писания и трудов Отцов Церкви, митрополит Пергамский принимает во внимание православную духовною и литургическую традицию. Для Зизиуласа Евхаристия – это «Тайна Христова», таинство, с которого берут начало и к которому ведут все другие таинства, а также все действия и призвания Церкви. Божественная Литургия является основанием структур Церкви, ибо она исполняет функцию строения Церкви. Везде там, где совершается Божественная Литургия во главе с местным епископом, есть полнота (гр. πλήρωμα [plērōma]) Церкви. Кроме того, Евхаристия, имея эсхатологическое содержание, провозглашает пришествие Нового Неба ы новой Земли.

Refine search results

1 Acta Universitatis Lodziensis. Folia Litteraria Rossica

1 ELPIS

1 Latopisy Akademii Supraskiej

1 Roczniki Teologiczne

1 Roczniki Teologii Ekumenicznej (Annals of Ecumenical Theology)

1 Slavica Wratislaviensia

1 Vox Patrum

1 2021

2 2018

1 2016

2 2015

1 2009

1 Chandoga N. A.

1 Orłowska A.

1 Sashko I.

1 Tofiluk J.

1 Бочков П.

1 Гаевская Н.

1 Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Р. а. н.

1 Мартышин Д.