Full-text resources of CEJSH and other databases are now available in the new Library of Science.
Visit https://bibliotekanauki.pl

Results found: 8

first rewind previous Page / 1 next fast forward last

Search results

Search:
in the keywords:  евреи
help Sort By:

help Limit search:
first rewind previous Page / 1 next fast forward last
1
Publication available in full text mode
Content available

Polityka eksterminacji obywateli Drugiej Rzeczypospolitej przez Trzecią Rzeszę i Związek Sowiecki w latach 1939–1945 Część I: Polityka Trzeciej Rzeszy

100%
Matelski D.
Nowa Polityka Wschodnia
|
2017
|
vol. 3(14)
145-165
EN
The Third Reich’s attack on Poland on September 1, and the Soviet Union’s on September 17, 1939 – without declaring of war – was another attempt to erase the Polish state from the map of Europe. Both the invaders justified their actions, with persecution of national minorities by Polish authorities. Under the German-Soviet agreement of September 28, 1939, the Polish lands were divided between the two states as a part of a secret protocol to the non-aggression treaty between Berlin and Moscow (23 August 1939), known as the Ribbentrop–Molotov Pact. Both totalitarian ideological systems: Stalinism and Nazism began to execute extermination policy against the citizens of the Republic of Poland. This policy was aimed at destroying the leadership layers of the nation, separation from national culture and tradition (in the case of Poles, also from the Roman Catholic religion) and transforming into Knechte, a cheap working-class – in the case of Germans, and a free labour force – in the case of Soviet Union. One of the basic instruments in the implementation of anti-Polish policy was an unprecedented on such a scale forced displacement of the population. As far as Germany is concerned, so far no such manifestations of anti-Polish policy has ever taken place. During the reign of the Hohenzollern (until November 28, 1918), ethnic assimilation was accomplished by the Germanisation of the population, while in Nazi rule (starting January 30, 1933) it was decided to demote the land and to displace or to murder the population. In total, during the occupied of Poland, about 1.71 million Polish citizens have been displaced by the German authorities, more than 3 million Jews were killing, as well as 0.5 a million ethnic Poles and more than 20,000 Gypsies.
RU
Нападение Третьего Рейха 1 сентября и Советского Союза 17 сентября 1939 г. – без объявления войны – на Польшу был очередной попыткой смести польское государство с карты Европы. Оба захватчика обосновывали свое поведение в том числе притеснением польскими властями национальных меньшинств. В силу немецко-советского соглашения от 28 сентября 1939 г. польские земли поделили между собой оба государства агрессора, как воплощение в жизнь тайного протокола к договору о ненападении, подписанного Берлином и Москвой 23 августа 1939 г., известного как пакт Риббен-тропа – Молотова. Обе тоталитарные идеологические системы – сталинизм и гитлеризм приступили к реализации политики истребления населения Речи Посполитой. Эта политика была направлена на уничтожение ее правящих слоев, отмежевание от национальной культуры и традиции (в случае поляков также от римо-католической религии), превращение в батраков (Knechte) и дешевую рабочую силу – в случае Рейха и на русификацию и превращение в бесплатную рабочую силу – в случае Советского Союза. Одним из основных инструментов осуществления антипольской этнической политики были не встречавшиеся до сих пор в таком масштабе принудительные переселения и выселения населения. Если речь идет о Германии, то до того времени не наблюдались такого рода проявления антипольской политики. В период господства Гогенцоллернов (до 28 ноября 1918 г.) этническая ассимиляция проводилась прежде всего путем онемечения, а от 1871 г. – германизации населения. В период правления нацистов (от 30 января 1933 г.) было принято решение германизировать землю, а население выселить или истребить. Всего в оккупированной Польше немецкая власть выселила около 1,71 млн польских граждан и уничтожила свыше трех миллионов евреев, пол миллиона этнических поляков и свыше 20 тыс. цыган.
2
Publication available in full text mode
Content available

Między wrogami i sprzymierzeńcami. Opowieść poleskiego Żyda o latach 1939–1944

100%
Berendt G.
Przegląd Historyczno-Wojskowy
|
2021
|
vol. XXII (LXXIII)
|
issue 1 (275)
207-268
EN
This article describes the experiences of Eleazar Segal, a timber merchant born in 1906 in the town of Hancewicze (Łuniniec district) in western Polesie. Segal lived in the nearby town of Lachowicze (Baranavichy district) when Nazi Germany began Operation Barbarossa – the attack on the Soviet Union. After his family was murdered during the genocide that was conducted in Lachowicze by the Nazis in 1942, Segal escaped from the ghetto and joined the Soviet partisan unit named after Georgy Zhukov. The unit included other Jewish fugitives, as well as women and children, whom Segal looked after. In 1943 he was transferred to the sabotage unit of the NKGB, which was commanded by Kirill Orlowski and was active in the regions of Baranowicze, Łuniniec and Pińsk. Segal remained with the unit until it was disbanded in August 1944. He knew the area and its people very well. The unit’s main task was gathering information concerning officers of the German occupation forces and collaborators, some of whom were eliminated, which was another task that the unit carried out. The article contains numerous details which indicate that the Jews who escaped from the ghettos were not only under threat from members of the occupation forces, but also by some of the Soviet partisans. The text is divided into two parts, the first characterizes Segal’s activities between 1941–1944, whilst the second consists of a translation of a witness account submitted to Yad Vashem.
RU
В публикации описываются переживания лесопромышленника Элеазара Сегала, родившегося в 1906 г. в городке Ханцевичи (Лунинецкого повята) на западе Полесья. Нападение Третьего рейха на СССР застало его в соседнем городе Лаховичи (Барановичского повята). После убийства семьи во время геноцида Германии в 1942 г., Сегал сбежал из гетто в советский партизанский отряд имени Г. Жукова, где он пребывал с другими еврейскими беглецами, включая женщин и детей, о которых он заботился. В 1943 г. он был мобилизован в диверсионно-саботажную группу НКГБ под командованием Кирила Орловского, действовавшую в бывших повятах: Барановицком (Барановичах), Лунинецком (Лунинец) и Пиньском. Он находился в группе до ее расформирования в августе 1944 г. Сегал прекрасно знал местность и людей. В составе группы он отвечал за сбор информации об офицерах немецких оккупационных войск и коллаборационистах. В задачи группы входило, среди прочего, их устранение. В тексте содержится множество сведений, свидетельствующих о том, что для бежавших из гетто евреев угрозу представляли не только члены оккупационных войск, но и часть советских партизан. Текст состоит из двух частей: первая характеризует условия существования Э. Сигала в 1941–1944 гг., а вторая представляет собой перевод показаний свидетеля, данных в Яд Вашем.
PL
Publikacja opisuje przeżycia kupca drzewnego Eleazara Segala, urodzonego w 1906 r. w miejscowości Hancewicze (pow. Łuniniec) na zachodnim Polesiu. Atak III Rzeszy na ZSRS zastał go w pobliskim mieście Lachowicze (pow. Baranowicze). Po zamordowaniu rodziny podczas niemieckiej akcji ludobójczej w 1942 r. Segal uciekł z getta do sowieckiego oddziału partyzanckiego im. Gieorgija Żukowa, gdzie przebywał razem z innymi żydowskimi zbiegami, w tym kobietami i dziećmi, którymi się opiekował. W 1943 r. został zmobilizowany do grupy dywersyjno-sabotażowej NKGB, dowodzonej przez Kiryła Orłowskiego, która działała na terenie dawnych powiatów: baranowickiego [Baranowicze], łuninieckiego [Łuniniec] i pińskiego. Był w niej do jej rozformowania w sierpniu 1944 r. Segal znał doskonale teren i ludzi. W ramach grupy był odpowiedzialny za zbieranie informacji na temat funkcjonariuszy niemieckich sił okupacyjnych oraz kolaboracjonistów. Do zadań grupy należało m.in. ich likwidowanie. Tekst zawiera liczne informacje wskazujące, że dla Żydów zbiegłych z gett zagrożenie stanowili nie tylko członkowie sił okupacyjnych, lecz również część sowieckich partyzantów. Tekst składa się z dwóch części, w pierwszej scharakteryzowano uwarunkowania egzystencji Segala w latach 1941–1944, a druga to przekład relacji świadka złożonej w Yad Vashem.
3
Publication available in full text mode
Content available

Polityka eksterminacji obywateli Drugiej Rzeczypospolitej przez Trzecią Rzeszę i Związek Sowiecki w latach 1939–1945 Część II: Polityka Związku Sowieckiego

100%
Matelski D.
Nowa Polityka Wschodnia
|
2017
|
vol. 4(15)
205-226
EN
One of the basic instruments in the implementation of an anti-Polish nation policy was an unprecedented on such a scale forced displacement of population. In the case of Moscow, it was a reference to the tsarist policy of mixing the peoples of the empire. It has been systematically implemented since the days of Tsar Ivan the Terrible (1530–1584), and under Joseph Stalin’s rule, it has grown into the official ethnicity policy of the Soviet state. The extermination policy of the Soviet Union was aimed at full unification of the looted territories with the rest of the Soviet empire. It was realized through physical liquidation of Polish intelligentsia, officials of Polish state administration, police and army. Already on September 18th, right after the invasion of Poland, several thousand Poles were shot by Soviet soldiers and military police; without a trial. Forced deportations, public executions, mass murders and concentration camps are a common feature of both murderous systems: Nazism and Stalinism. Except for the gas chambers, all methods of destroying humans were already earlier applied in the East (since November 1917), and later in Nazi Germany (since January 1933). The only difference was that from June 22, 1941, Stalin was counting on emergence of a territorially unspecified Polish state, which Hitler had never planned. Poland as the only member of the Allied side in World War II was shifted territorial (and reduced by 100 thousand sq. Km compared to August 31, 1939) and forced to exchange population, and became a satellite of the Soviet Union for 45-year – all at the request of Moscow.
RU
Одним из основных инструментов реализации антипольской этнополитики были не встречавшиеся до сих пор в таком масштабе принудительные пере- селения и выселения жителей. В случае Москвы это перекликалось с царской политикой смешивания народов империи; она систематически проводилась со времен царя Ивана Грозного (1530-1584), а период правления Иосифа Сталина стала официальной этнической политикой советского государства. Политика истребления Советской Союза была направлена на полную уни- фикацию захваченных земель с остальной территорий советской империей. Ее воплощение проводилось путем физической ликвидации польской ин- теллигенции, служащих польской государственной администрации, поли- ции и армии. Уже 18 сентября, то есть непосредственно после нападения на Польшу от пуль советских солдат и военных жандармов погибло несколько тысяч поляков. Расстреливали их без судов. Принудительные переселения, депортации, публичные экзекуции, мас- совые расстрелы и концлагеря – это общая черта обеих губительных систем: гитлеризма и сталинизма. За исключением газовых камер, все методы и спо- собы уничтожения людей были применены раньше на востоке (от ноября 1917 г.), а лишь позже в нацистской Германии (от января 1933 г.). Единствен- ная разница заключалась в том, что от 22 июня 1941 г. Сталин допускал воз- можность возникновения ближе неопределимого территориально польско- го государства, чего Гитлер никогда не планировал. Польша как единственный союзник альянтов во II мировой войне – по требованию Москвы – была территориально перемещена (и уменьшена на 100 тыс. км2 сравнительно с 31 августом 1939 г.) и была вынуждена пойти на обмен населения, а также на 45 лет стала страной, зависимой от СССР.
4
Publication available in full text mode
Content available

Конфессиональные отношения в Пинском повете в период I Речи Посполитой

100%
Harbatski A.
Latopisy Akademii Supraskiej
|
2014
|
vol. Synody Cerkwi Prawosławnej w I Rzeczypospolitej
|
issue 5
201-208
EN
The author of the article, using different sources, analyzes the confessional relations in Pinsk region before the adoption of the brest union and after its acceptance. It is shown that Orthodoxy before the adoption of the Brest union was the most influential faith in Pinsk region, thus already having a developed structure of management. The author proves that in the period of the Grand Duchy of Lithuania and the Polish-Lithuanian Commonwealth on the lands of Pinsk region there was a rather favourable legal situation for the development of dialogue relations in two spheres of communication space – religion and culture. The Orthodox Church, following the traditions put during its formation, didn’t lose the influence. Its doors were still open for “strangers”, and in the sphere of communication space the Orthodox Church didn’t lose the influence in dialogue relations.
5
Publication available in full text mode
Content available

Słów kilka o przywilejach Karaimów na ziemiach polskich

100%
Akartel G. M.
Iudaica Russica
|
2020
|
issue 1(4)
88-101
RU
Согласно историческим данным, караимы, как этническая группа и как религиозная община, обосновались в Королевстве Польском и Великомc княжестве Литовском при великом князе Витовте (Витольде). По своей ли воле или принуждению, караимы стали поселяться, в первую очередь в Тракае, а затем Вильнюсе, Галиче и др. местах, о чем свидетельствуют, в частности, признание им привилегий и их продление последующими литовскими князьями, польскими королями и российскими императо- их продление последующими литовскими князьями, польскими королями и российскими императо- их продление последующими литовскими князьями, польскими королями и российскими императорами. Караимы никогда не представляли собой многочисленного этноса, как на территории Великого княжества Литовского и Королевства Польского, так и, после разделов Речи Посполитой, в западных областях Российской Империи, тем более, что число их в XVIII в. сократилось (восстание гайдамаков, а затем и вследствие чумы). Помимо проблемы караимов в статье уделено также внимание (сопоставительно) правовым, и не только, ограничениям для более многочисленного еврейского населения.
EN
According to historical data, Karaites, as an ethnic group and as a religious community, settled in the Kingdom of Poland and the Grand Duchy of Lithuania under the Grand Duke Vytautas. Of their own free will or compulsion, the Karaites began to settle, first of all in Trakai, and then Vilnius, Galich and other places, as evidenced, in particular, by the recognition of privileges and their extension by subsequent Lithuanian princes, Polish kings and Russian emperors. Karaites never constituted a large ethnic group, both in the territory of the Grand Duchy of Lithuania and the Kingdom of Poland, and, after the partition of the Polish Commonwealth. In the western regions of the Russian Empire, especially since their number was in the 18th century, declined (the rebellion of the Haidamakas, and then due to the plague). In addition to the problem of Karaites, the article also pays attention to the (comparatively) legal, and not only, restrictions for the larger Jewish population.
6
Publication available in full text mode
Content available

Wzajemne przenikanie się dialektyki historii Żydów Szymona Dubnowa i dialektyki rewolucji Nikołaja Bierdiajewa

100%
Krosny K.
Iudaica Russica
|
2021
|
issue 2(7)
135-151
RU
Статья представляет собою попытку совместить диалектику Семена Дубнова, одного из основоположников современной историографии еврейского народа, с диалектикой революции русского философа Николая Бердяева. Автор описывает путь, пройденный еврейской общиной, а затем и еврейским народом, от неприятия через эмансипацию и ассимиляцию до ненависти, которая привела к Холокосту. Сопоставление обеих диалектик позволяет взглянуть на общую историю иудаизма и христианства с точки зрения представителя еврейского меньшинства - Семена Дубнова и христианского большинства, одного из основоположников религиозного возрождения в период сталинизма - Николая Бердяева.
EN
The article attempts to combine the dialectics of Simon Dubnow, one of the founders of the modern historiography of the Jewish nation, with the dialectics of the revolution by the Russian philosopher Nikolai Berdyaev. It presents the way the community, and then the Jewish nation underwent from aversion through emancipation and assimilation to hatred that led to the Holocaust. The juxtaposition of the two dialectics allows us to look at the common history of Judaism and Christianity through the prism of a representative of the Jewish minority - Dubnow, and the Christian majority, one of the founders of the religious renaissance during Stalinism - Berdyaev.
7
Publication available in full text mode
Content available

Metageographical Style: Post-Soviet Space and Jewishness in Anya Ulinich’s Petropolis

100%
Krasuska K.
Iudaica Russica
|
2020
|
issue 2(5)
45-60
RU
В статье используется категория метагеографического стиля для анализа избранных романов постсоветских еврейских писателей из Северной Америки, которые создают новые пространственные конфигурации по отношению к бывшему „Второму миру”. Эти изменения конфигурации хорошо видны в сравнении с современной неиммигрантской еврейской американской литературой, особенно с романами постхолокоста. Литературные тексты, побуждающие переосмыслить укоренившиеся пространственные и региональные геополитические разделения касаются как пространства США, так и территории бывшего Советского Союза. В результате они образуют оси сходства и их недостатков, которые не совпадают с гегемонистским разделением пространства на «Первый» и (бывший) «Второй мир». В качестве примера в этой статье рассматривается «Петрополис» Ани Улинич, показывая трансрегиональные связи между городом в Сибири, откуда происходит героиня книги, Афро-русская еврейка, и ее первоначальным иммиграционным направлением в США - Феникс в Аризоне.
PL
Artykuł wprowadza kategorię metageograficznego stylu do analizy wybranych powieści poradzieckich żydowskich pisarzy północnoamerykańskich, którzy budują nowe konfiguracje przestrzenne w odniesieniu do byłego „Drugiego Świata”. Owe rekonfiguracje są dobrze widoczne w porównaniu ze współczesną nieemigrancką żydowską literaturą amerykańską, a szczególnie w porównaniu z powieściami post-holokaustowymi. Teksty literackie, które zachęcają nas do przemyślenia na nowo zakorzenionych przestrzennych i regionalnych podziałów geopolitycznych osadzone są jednocześnie w przestrzeni USA, jak i byłego Związku Sowieckiego. W ten sposób tworzą osie podobieństw oraz ich braku, które nie pokrywają się z hegemonicznym podziałem przestrzeni na „Pierwszy” i (były) „Drugi Świat”. Jako przykład, artykuł ten omawia Petropolis Anji Ulinich, ukazując transregionalne powiązania między miastem na Syberii, z którego pochodzi bohaterka książki, Żydówka afro-Rosjanka, a jej pierwotnym celem imigracji w USA - Phoenix w Arizonie.
8
Publication available in full text mode
Content available

Судьбы караимов в период оккупации в 1941-1944 гг. и их участие в движении Сопротивления в Крыму в 1941-1944 гг..

75%
Поляков В.
Almanach Karaimski
|
2018
|
vol. 7
99-108
EN
Even though the Karaims constitute a small community on the multicultural map of the Crimean Peninsula, they remain a frequent topic of interest for historians. In this paper, the author describes the fate of the Karaims during the dramatic years of the Occupation (1941–1944) as well as their participation in the partisan movement in Crimea.
RU
В многонациональном Крыму такой реликтовый народ как караимы, не смотря на свою малочисленность, всегда был интересен вниманию историков.  В драматические годы оккупации полуострова его судьба постоянно находилась под угрозой. Участие караимов в движении Сопротивления одна из самых неизученных страниц истории Крыма.
first rewind previous Page / 1 next fast forward last
JavaScript is turned off in your web browser. Turn it on to take full advantage of this site, then refresh the page.